Абстракт.
Взаимоотношения России и Грузии после распада СССР прошли очень сложный период конфронтации, потенциал которой сохраняется до сих пор. Это создает серьёзные преграды для процесса мирного урегулирования проблем на Кавказе и обеспечения стабильности в регионе в долгосрочной перспективе. В статье рассматриваются вопросы роли и места Грузии в геополитическом раскладе сил на Кавказе. Исследуются возможности и цели региональных и глобальных центров силы, оказывающих влияние на ход политических процессов. Анализируются перспективы российско-грузинских отношений в предстоящее десятилетие. Обращается особое внимание на возможность, предпосылки и последствия политической и военной конфронтации между двумя странами. Предлагается авторское видение решения существующих проблем и мирного развития процесса.
Ключевые слова.
Кавказ, Россия, геополитика, стабильность, мирный процесс, баланс сил, региональная безопасность.
Кавказ как ключевой регион.
Геополитическая ситуация на Кавказе представляет собой один из сложнейших ребусов мировой политики, который, при относительно небольших размерах региона, по своей сложности не только не уступает традиционным горячим регионам мира, но по степени вовлечённости интересов и взрывоопасности иногда и превосходит их.
Кавказский регион по своей сложности и противоречивости является уникальным. На территории, составляющей менее трети территории таких европейских стран, как Франция и Германия, проживет несколько десятков основных наций и более сотни мелких народностей. Государственностью среди них обладают грузинский, азербайджанский и армянский народы. При этом на Кавказе пересекаются геополитические интересы не только прилегающих государств, но и нескольких миров: Севера (Россия), Юга (Турция), Запада (Европа), Востока (Иран). В более широкой перспективе Кавказ является пересечением интересов христианской и исламской цивилизаций, а в глобальном плане – границей между Европой и Азией и кратчайшим мостом между этими регионами[1]. При этом Кавказ имеет выход сразу на два стратегических морских бассейна:
- Черного моря, определяющего взаимосвязанность и безопасность всей Восточной и Центральной Европы, с выходом на Средиземноморье и пересечение границы Евразии и Африки;
- Каспийского моря, влияющего на безопасность и взаимодействие на всём Ближнем и Среднем Востоке.
Геополитические тенденции, определяемые современными сверхдержавами и колоссальный рост уровня научно-технического прогресса, превратившего глобализацию в интерактивный процесс с вовлечением в него всего населения планеты на уровне отдельного индивидуума, оказывают сильнейшее влияние на ход общественно-политических процессов на Кавказе. В результате, регион оказался в условиях совершенно новой реальности. Будучи столетиями ареной противоборства исторических соседей, Кавказ сегодня является объектом интересов и влияния всех значительных центров силы.
Таким образом, несмотря на свои малые размеры, Кавказ вследствие своего геополитического расположения является одним из ключевых регионов Евразии, а по своей противоречивости – одним из самых труднопредсказуемых и нестабильных.
На основе роли и места, которое занимает Кавказ в современном мире, сохранение стабильности в регионе имеет жизненно важное значение не только для региональной, но и международной безопасности.
XXI век будет характеризоваться дальнейшим ростом скорости и масштабов транспортных и информационных потоков; увеличением военно-экономического потенциала ведущих держав современного мира соперничеством между ними; появлением новых природных и техногенных вызовов глобального уровня. Все эти процессы будут отображаться на Кавказе, вызывая, в свою очередь, обратную реакцию. С учётом интересов, возможностей и решительностью глобальных игроков, процессы на Кавказе могут стать отправной точкой геополитического противостояния вплоть до его перерастания в горячую фазу.
Таким образом, жизненно важно определить имеющиеся на Кавказе текущие и потенциальные геополитические риски и пути их решения, чтобы предотвратить потенциальную региональную, а затем и международную эскалацию.
Именно в свете такого уникального геополитического положения Кавказа и следует рассматривать вопрос развития отношений между Россией и Грузией в 2020-2030 годах и, прежде всего, определить вероятность возобновления и основные направления военного конфликта между ними.
При изучении данного вопроса следует исходить из следующих фундаментальных установок:
❖ Внешняя политика России на Кавказе не является обособленным явлением, а составляет неотъемлемую часть её глобальной внешнеполитической стратегии. Любые, даже самые незначительные шаги России на Кавказе определяются её глобальными интересами, проецированными на Кавказский регион и предпринимаются как составная часть её политики по восстановлению своего статуса сверхдержавы и мирового центра силы.
❖ Кавказская политика России тесно увязана с её политикой в Черноморском и Каспийском бассейнах.
❖Кавказское направление рассматривается Россией как ключевой элемент средиземноморского направления, т.к именно на Кавказе Россия граничит с такими ведущими центрами исламского мира как Турция и Иран.
❖Кавказская политика России исходит из недопущения распространения на регион геополитического влияния западного мира и полностью исключает организационное включение в НАТО любого из его международных субъектов (Грузии, Армении или Азербайджана). Этот приоритет российской стратегии является непреходящим, независимо от её общественной формации и государственного строя. Для реализации этого приоритета Россия готова пойти на самые радикальные шаги, вплоть до вооружённого противостояния не только на региональном, но и на международном уровне.
❖ При всём при этом Россия будет максимально избегать обострения ситуации на Кавказе и до последнего момента придерживаться политики «мягкой силы» с использованием гибридных средств и форм влияния. Переход к прямому военному вмешательству произойдёт только после исчерпания данных ресурсов.
Геополитика Черноморского и Каспийского регионов
Уникальность геополитического положения Кавказа определяется не только его расположением на пересечении ключевых евразийских центров силы и направлений цивилизационного влияния, но и своеобразием прилегающих к нему морских и сухопутных коммуникаций, открывающих доступ в регион с самых отдаленных направлений.
Решающую роль в этом играют морские коммуникации соединяющие Кавказ через Черное и Каспийское моря со всем миром[2].
Фактор геополитического многообразия значительно усиливается географическим присутствием в бассейнах этих морей самых различных по своему национально-культурному складу и внешнеполитической ориентации государств.
Таким образом, Кавказ является не только приграничной зоной нескольких цивилизаций, но и обусловленной объективно-историческими факторами буферной зоной между ними. Геополитика Черноморского и Каспийского бассейнов является прямым отражением этой реальности.
Черноморский регион является зоной пересечения интересов сразу нескольких центров силы: России, Турции и Европы. В более широком плане Черное море представляет интерес для Китая и Индии (транспортно-экономический фактор). При этом исторически присутствующие в бассейне геополитические силы находятся в перманентном соперничестве за сферы влияния в европейском, евразийском и глобальном масштабе. Это соперничество регулярно перерастает в военное противостояние между ними на региональном и глобальном уровнях.
Каспийское море является зоной пересечения интересов сразу нескольких цивилизационных центров: русского, персидского, тюркского, китайского, индийского. В конфессиональном плане Каспийский регион ещё более сложен, чем Черноморский, в котором присутствуют только христианский и исламский факторы. Каспийский регион дополняется двумя основными ветвями ислама: суннитской и шиитской, а также конфуцианским и буддийским конфессиональными факторами. Исключительно важное влияние на баланс сил в Каспийском регионе оказывают вопросы добычи и транспортировки углеводородного сырья[3]
Геостратегическая взаимосвязанность этих двух регионов является непреходящим перманентным историческим фактором, значимость и вектор влияния которого могут меняться в зависимости от условий конкретной исторической эпохи, но который всегда сохраняет своё влияние.
Таким образом, геополитика Черноморского и Каспийского регионов определяются следующими обстоятельствами:
Ø Расположение на пересечении цивилизаций
Ø Канал проецирования интересов мировых центров силы на основные регионы Евразии
Ø Добыча и транспортировка энергоресурсов
Исходя из этого, очевидным становится статус Кавказа как исторически обусловленной буферной зоны между цивилизациями и перманентное непримиримое соперничество глобальных центров силы за влияние как на сам регион, так и за преимущества, получаемые доминирующей силой за его пределами.
Место и роль Грузии в кавказском геополитическом раскладе определяются её выходом к Чёрному морю, наличием общей границы с Россией и Турцией, близостью к Каспийскому морю. В то же время, Грузия, как партнёр НАТО представляет для него интерес как кратчайший путь из Европы в Азию, открывающий кратчайший доступ к ископаемым минеральным ресурсам Центральной Азии. Благодаря Грузии НАТО может обеспечить себе твёрдую опору в Черном море, а США – проецировать силу на Ближний Восток. В то же время, Турция далеко не всегда следует в фарватере американской внешней политики, что ещё больше увеличивает значение Грузии в системе стратегических интересов США[4]. Подтверждением этого служит подписанное в Вашингтоне 21 ноября 2019 года новое трехлетнее рамочное соглашение в области обороны и безопасности между США и Грузией[5]
Грузия сегодня: возможности и реальность
Современная Грузия в значительной степени отличается от того, что она представляла собой в 90-е годы ХХ века. В настоящее время в определённой степени преодолен коллапс грузинской экономики, наступивший после распада СССР вследствие разрушения единых экономических связей и полной некомпетентности режима Шеварднадзе в вопросах государственного управления.
Основными сегментами структуры совремнной грузинской экономики являются:
- энергетика,- сельское хозяйство
- туризм
- логистика (транспортные коммуникации)
- финансовый сектор
Валовый национальный продукт Грузии растёт каждый год и в 2018 году составил 42,6 миллиарда долларов[6]. Однако, данный показатель не является достаточным для обеспечения интересов Грузии на международной арене путём экономического влияния.
В Грузии сформирована западноевропейская политическая модель президентской республики, которая, несмотря на периодические потрясения, функционирует в рамках демократических норм и принципов.
Вооружённые силы Грузии находятся в процессе систематического качественного и количественного роста. Большую поддержку в этом им оказывает участие в международных военных учениях, проводимых как на территории Грузии так и за рубежом. Аналогичную роль играет и участие в международных миротворческих миссиях. За последнее десятилетие в Вооружённых силах Грузии проведены значительные структурные реформы, в результате которых они были переведены на натовские организационные стандарты. Однако, грузинская армия остаётся самой малочисленной на Кавказе по сравнению с армиями Армении и Азербайджана.
Наибольшую проблему представляют роль и место Грузии в геополитическом раскладе сил в Кавказском регионе. Положение Грузии в этом плане представляется исключительно противоречивым. Расположенная в относительно небольшом географическом пространстве, ограниченном с севера и юга горными хребтами, с запада Черным морем, а с востока Каспием, Грузия представляет собой чрезвычайно важный геополитический плацдарм для расширения влияния во всех направлениях. Поэтому противоборство за влияние на неё не ограничивается интересами региональных держав и носит характер перманентной борьбы на глобальном уровне.
Грузия, ориентированная на Запад, встречает множество препятствий. Некоторые из этих факторов носят критический характер, которые Грузия не в состоянии преодолеть имеющимися в её распоряжении геополитическими ресурсами. Более того, даже со стороны её западных партнёров требуются значительные усилия и время, чтобы добиться желаемых результатов в деле поддержки европейской ориентации Грузии.
К числу таких факторов относятся:
Ø Участие в в глобальных проектах, прежде всего, членство в Европейском сообществе и курс на членство в НАТО[7]. Объективной реальностью является факт того, что для России членство Грузии и Украины в НАТО является красной линией, за которой кончаются все дипломатические и политические условности и начинается полномасштабное использование военного потенциала.
Ø участие Грузии в глобальных проектах стабильности: в миротворческих операциях в Косово, Ираке, Афганистане, Африке. Эта активность рассматривается Россией как военно-политическая поддержка лагеря её геополитических соперников.
Ø участие в военной активности НАТО, в результате чего, Грузия, даже без формального членства в этом альянсе вовлечена в его основные мероприятия: военные учения, миротворческие операции, логистические коммуникации, информационное поле, структурная реформа Вооружённых сил. В российской политической элите такая активность воспринимается как прямое участие в реализации планов НАТО и создание непосредственной угрозы России[8]. В этом плане для руководства России уже не играют существенной роли вопросы формального членства Грузии в НАТО. Оно исходит из существующего факта участия Грузии в деятельности НАТО.
Ø Бывшие автономии в лице Абхазии и Южной Осетии, которые де-факто являются неподконтрольными регионами, что прямо противоречит одному из основных условий членства в НАТО – территориальной целостности государства-кандидата. При этом на территории обеих автономий располагаются русские военные базы, что в случае принятия Грузии в Североатлантический альянс прямо предполагает исключительную близость дислокации противоборствующих сил и создает высокую вероятность прямого военного столкновения даже в мирное время. Вместе с тем, Россия располагает целым комплексом экономических, политических, дипломатических и информационных возможностей, позволяющих ей управлять процессами на Кавказе в своих интересах. Августовская война 2008 года показала, что Россия готова идти на прямое военное противоборство для осуществления своих интересов.
Ø Очаги потенциальной дестабилизации в южных регионах Грузии - Аджарии и Нижнем Картли. В Аджарии высокий процент грузинского населения с исламским вероисповеданием. При задействовании соотвествующих политических технологий, этот фактор может превратиться в серьёзную дестабилизирующую силу. Компактное большинство населения в Нижней Картли составляют этнические азербайджанцы и армяне, что в случае задействования соответствующих сил и средств делает их спящими очагами дестабилизации[9]. В то же время, даже экономический подъём этих регионов не может гарантировать стабильность, если произойдёт обострение межнациональных или конфессиональных противоречий[10]. Следует учитывать, что регион прямо прилегает к границам Азербайджана и Армении, что обуславливает:
§ высокую скорость развития возможных деструктивных процессов;
§ максимальную материальную и информационную поддержку активизировавшихся в этих регионах деструктивных сил;
§ непосредственную опасность переноса конфликта на территорию соседних стран с перспективой дальнейшей эскалации на межгосударственном уровне и перерастания её в полномасштабную войну.
Ø Экономическая зависимость от российского рынка. Наиболее уязвимыми секторами являются виноделие и туристическая индустрия.
Ø Энергетическая зависимость от России, прежде всего в сфере электроэнергии, нефтепродуктов и природного газа;
Ø Участие в глобальных информационных, транспортных и энергетических проектах[11]. В этом плане наиболее уязвимы:
§ морские коммуникации Черноморского бассейна, которые находятся в прямой досягаемости российских ударных средств, включая проливы Босфор и Дарданеллы;
§ пролегающие по территории Грузии железнодорожные и автомобильные магистрали, которые соединяют Черное море с Каспием;
§ нефтепровод «Баку-Джейхан», играющий значительную роль в мировом обороте углеводородного энергетического сырья;
Ø Угроза исламского экстремизма, который в Грузии может развиваться в двух основных направлениях:
§ влияние на Грузию глобальных экстремистских сил, действующих на Ближнем Востоке. Наибольшую опасность в этом плане представляет ИГИЛ;
§ Процессы радикализации, протекающие на Северном Кавказе, прямо прилегающем к границе Грузии. Следует отметить, что власти России уже более четверти века борются с экстремизмом в этом регионе, однако ситуация всё ещё далека от полной стабильности[12]
Исходя из геополитического положения и военных возможностей Грузии, наиболее приемлемой для сохранения её суверенитета является стратегия тотальной обороны, в которой будут задействованы все её ресурсы. Однако, в случае широкомасштабной агрессии Грузии обязательно потребуется помощь её западных партнёров. Это касается прежде всего, её стратегических партнёров по НАТО. Необходимо принять во внимание, что Россию их вовлеченность в конфликт с Грузией не только не остановит, но и стимулирует к ещё более активным действиям, вплоть до глобальной эскалации с непоправимыми последствиями.
Таким образом, европейское сообщество и НАТО должны иметь четкий взгляд на грузинскую дилемму – готовы ли они к полномасштабной войне с Россией из-за Грузии. Любой вариант развития ситуации по данному сценарию чреват катастрофическими последствиями. Исторический опыт войны с Россией однозначно указывает, что даже при самых невероятных потерях Россия сохраняет жизнеспособность и волю к сопротивлению, что делает дальнейшую борьбу с ней бесперспективной.
Следовательно, мирному управлению процессами нет альтернативы. Реализм и взвешенный подход являются единственно допустимыми в предстоящее десятилетие для предотвращения конфронтации с Россией. Стратегия в отношениях с Россией должна быть предельно реалистичной, простой и гибкой, которая будет:
● исходить из факта перманентного влияния России на Кавказе как глобальной силы
● будет ориентирована на быстрые и глубокие изменения обстановки;
● будет обладать широким пространством для политического манёвра;
● обеспечит непрерывный политический диалог;
● широко задействует в отношениях с Россией все имеющиеся политические, экономические, научные и культурные ресурсы.
Россия как глобальная сила
Россия как евразийская держава начала формироваться в XVI веке усилиями Ивана Грозного. Движение на север, запад, восток и юг стало системным приоритетом русской внешней политики. Этот процесс носит бессрочный характер и остаётся непреходящим императивом российской геополитики независимо от её общественно-государственного устройства и исторической эпохи.
Утвердившись в качестве евразийской силы в XVI веке, Россия стала полноправным участником мирового исторического процесса, часто оказывая на него решающее влияние. Особенно мощным влияние России на историю стало с XVIII века, с выходом к Балтийскому морю и формированием чёткого и твёрдого вектора её европейской политики.
За прошедшие столетия Россия переживала множество взлётов и падений, однако неизменно выходила из всех внутренних и внешних потрясений ещё более окрепшей в геополитическом плане.
Это обусловило утверждение России:
- в северном направлении - по всему побережью Северного Ледовитого океана;
- в западном направлении – в западнорусских землях, в Прибалтике и Финляндии с выходом к Балтийскому морю и международным морским коммуникациям;
- в восточном направлении - на Урале, в Сибири, на Дальнем Востоке с выходом к Тихому океану;
- в юго-восточном направлении - в Средней Азии с выходом к Индии и Китаю;
- в южном направлении – на Кавказе, на Чёрном и Каспийском морях с выходом на Средиземноморье и Ближний Восток
Наиболее тяжёлым в русской истории оказался ХХ век, когда в относительно короткий по историческим меркам период – в течение семи десятков лет Россия прошла сразу через две величайших геополитических потрясения: крушение Российской монархии в 1917 году и крушение СССР в 1991 году. Масштаб этих разрушительных процессов обуславливался как размерами самой России, так и характером вызванных к жизни разрушительных социальных и политических сил. Гигантские людские, территориальные и материальные потери, понесённые Россией в ходе этих катаклизмов, так и не смогли подорвать биологическую силу русского народа и его государственно-политический потенциал.
При этом следует обратить особое внимание на процессы, протекающие в России в современный период. В результате крушения СССР, Россия в геополитическом плане оказалась отброшенной в прошлое на уровень Московской Руси первой половины XVII века, а начавшаяся война в Чечне прямо вела к её дальнейшему распаду. Однако, вместо продолжения центробежных процессов, Россия снова начала консолидироваться и восстанавливать свою геополитическую мощь.
В настоящий момент Россия уже вернулась на международную арену как полноправный игрок и участвует во всех глобальных политических, экономических, транспортных и информационных процессах.
Россия планомерно восстанавливает свои позиции в традиционных сферах влияния. Абсолютным приоритетом является постсоветское пространство, которое Россия рассматривает как сферу своих жизненных интересов. Анализ внешней политики России в «ближнем зарубежье» однозначно указывает, что для достижения своей цели она готова использовать самый широкий спектр средств от «мягкой силы» до военного влияния. При этом военные средства рассматриваются российским руководством как последний аргумент, когда все мирные средства достижения цели исчерпаны. Именно в этом состоит суть современной русской гибридной стратегии: максимальная гибкость и многообразие средств и форм влияния на процессы с целью формирования благоприятных внутренних и внешних условий для достижения поставленной цели.
Необходимо учитывать, что разворот России от падения к восстановлению геополитической мощи произошёл в исключительно неблагоприятных для неё условиях внутреннего системного кризиса и потери внешнеполитических позиций. Это с очевидностью указывает на сохранение Россией мощного потенциала жизнеспособности и устойчивости к самым радикальным потрясениям, вплоть до смены общественной формации.
Особенного внимания заслуживает широкая модернизация вооружённых сил, имеющая целью обеспечить русской армии доминирование в космосе, атмосфере, литосфере, гидросфере и киберсфере. Эта стратегическая линия проводится Россией по следующим направлениям:
- структурное обновление Вооружённых сил, включая военные округа, количество, состав и дислокацию соединений и частей, органы и процессы управления, численность личного состава и доли профессионального сержантского состава, количество и качество нового оружия и боевой техники;
- модернизация и разработка традиционных средств воздушно-космического, наземного, надводного и подводного поражения, боевого и логистического обеспечения;
- разработка и внедрение новейших и перспективных средств поражения, действующих в том числе на новых физических принципах;
- модульность, многопрофильность и взаимозаменяемость боевых систем, позволяющие размещать их на воздушно-космических, наземных, надводных и подводных носителях, снижать стоимость их производства и выпускать их в массовом количестве
- регулярные военные учения, в том числе и стратегического характера, максимально приближённые к боевым условиям и ориентированные на вооружённое противоборство сразу по нескольким стратегическим направлениям;
- широкое привлечение к военному сотрудничеству своих стратегических партнёров по ОДКБ и ШОС: военные манёвры, разработки и поставки новейших боевых систем;
- непосредственное участие в локальных конфликтах с целью сохранения своих геополитических позиций и получения современного боевого опыта;
В связи с этим считаем необходимым провести краткий обзор современных боевых систем, которые уже прошли государственные испытания, а некоторые и проверку в боевых условиях. Эти системы уже поставляются в русскую армию и флот:
❖ Крылатые ракеты «Калибр», размещаемые на воздушных, наземных, надводных и подводных носителях, с дальностью действия до 2500 - 3500 км[13]
❖ Гиперзвуковые ракеты «Циркон», «Кинжал» и «Авангард»[14], способные наносить удар на всю оперативно-тактическую и стратегическую глубину противника
❖ Многоцелевой истребитель пятого поколения Су-57[15], действующий в составе боевой сети вместе с воздушно-космическими, наземными, надводными и подводными дронами;
❖ Автономный подводный ударный комплекс «Посейдон»[16]
❖ Ударный лазерный комплекс «Пересвет»[17], предназначенный для выполнения функций противовоздушной и противоракетной обороны как в атмосфере, так и в ближнем космосе
❖ Комплексы ПВО С-400 и С-500[18]
❖ Системы раннего обнаружения воздушно-космических целей, включая загоризонтную РЛС «Контейнер» способную обнаруживать самолёты, выполненные по технологии “Стелс” за 3000 километров[19]. РЛС способна выявлять и классифицировать цели по типу летательных аппаратов: истребители, бомбардировщики, крылатые, баллистические и гиперзвуковые ракеты.
❖ Крылатая ракета «Буревестник» с ядерной силовой установкой и неограниченной дальностью действия[20]
❖ Межконтинентальные баллистические ракеты «Сармат»[21] с дальностью действия 18000 км и более 10 боеголовками и «Ярс»[22] с дальностью действия 12000 км и 6 боеголовками
❖ Подводные лодки типа «Борей» с МБР «Булава» на борту[23]
Эти системы оружия носят революционный характер в силу их скорости, дальности, точности и ударной мощи. При этом в России идёт разработка новых, ещё более мощных боевых систем, которые обеспечат ей эффективное доминирование в войнах будущего.
Всё это определяет масштабы русского военного влияния на региональном и глобальном уровне и требует самого тщательного анализа данных и осторожности в выстраивании отношений с Россией. Состоявшимся фактом является восстановление военной мощи России и её готовность к полномасштабной войне за свои национальные интересы с любым стратегическим противником.
Важнейшим условием выработки политики в отношении России является осознание того факта, что Россия является не просто силой, с которой необходимо считаться, но и силой непредсказуемой. В своё время этот факт признавал Уинстон Черчилль[24]. Мы же должны признать, что с тех пор ничего не изменилось.
Турция как региональная сила
Для Грузии очень важное значение имеют отношения с Турцией, в согласовании с которой Россия будет проводить всю свою южную политику. Это наглядно подтвердилось на примере Сирии. Историческое соперничество двух стран на Кавказе и Чёрном море в настоящее время уступает место партнёрству на основе взаимного согласования геополитических приоритетов. Традиционная для Турции независимая внешняя политика на современном этапе однозначно ориентирована на дальнейшее упрочение своих позиций как одной из ведущих держав исламского мира и решающего фактора на пересечении геополитических интересов Европы и Азии.
Тысячелетнее присутствие Турции в геополитическом пространстве Востока оказывало и оказывает перманентное влияние на историю Грузии. Кавказ всегда рассматривался как одно из ключевых направлений внешней политики Турции, так как доминирование на Кавказе обеспечивало доминирование на Чёрном море и прикрывало север Турции от влияния других геополитических сил в регионе: России и Ирана.
Вместе с тем, доминирование на Кавказе обеспечивало позиции Турции во всём южном Причерноморье и давало широкий простор для движения в Европу.
Исходя из исторически обусловленной буферной роли Кавказа, противоборство за обладание им всегда составляло суть региональной политики. Соперничество России и Турции на Кавказе уже со второй половины XVI века перешло в военное противоборство ип родолжалось все последующие столетия, вплоть до Первой мировой войны включительно. Высокая вероятность вовлечения Турции в войну против СССР сохранялась во Вторую мировую войну, особенность в зависимости от исхода Сталинградской битвы. В период «холодной войны» именно противостояние с СССР в значительной степени обусловило членство Турции в НАТО.
Однако, после распада СССР, наметилась тенденция на сближение двух стран по целому ряду вопросов, представлявших взаимный интерес. Следует отметить, что это движение к выстраиванию нового формата отношений носило двусторонний характер уже в 90-х годах ХХ века[25].
Процессу взаимного сближения ещё более способствовал традиционно независимый характер турецкой политики, несмотря на ориентацию на западные ценности как во внешнеполитических вопросах, так и в социально-правовой модели[26].
Российское руководство умело использовало это стремление турецкой стороны для формирования прочного базиса длительных стабильных отношений с Турцией с перспективой их перерастания в стратегическое партнёрство. При этом обе стороны были взаимно заинтересованы в устранении даже самых серьёзных разногласий, включая инцидент со сбитым русским военным самолётом на севере Сирии в 2015 году[27].
Итогом этого стало тесное сотрудничество в самом широком спектре вопросов, включая экономику, энергетику, внешнюю политику, научно-техническую, информационную и военную сферы. Торговый оборот между Россией и Турцией носит последовательно возрастающий характер и в 2018 году превысил 25 млрд долларов[28]. При этом обе страны открыто декларируют стремление увеличить ежегодный торговый оборот до 100 млрд долларов[29].
Наиболее серьёзные последствия для региональной безопасности имеет сотрудничество России и Турции в военной сфере. Поставка Турции новейших русских комплексов ПВО С-400 является зримым свидетельством складывающихся тесных партнёрских отношений двух стран в военно-технической сфере, которое неизбежно отразится на геополитическом балансе в регионе. Возможности комплекса С-400, а также рассматриваемые сторонами вопросы поставки других новейших боевых систем, в частности истребителя пятого поколения Су-57, являются прямыми шагами к переходу военного сотрудничества России и Турции на уровень стратегического партнёрства.
Итогом такого тесного сближения двух стран неизбежно станет их решающее влияние в Черноморском регионе и на Кавказе. Учитывая независимый характер членства Турции в НАТО и готовности её руководства проводить самостоятельный курс в рамках общей стратегии этого блока, следует ожидать, что этой линии она будет придерживаться и на Кавказе. В этом плане Турция всегда будет отдавать предпочтение своим национальным интересам вместо блоковых интересов.
Таким образом, Грузия, ориентированная на ЕС и НАТО, оказывается между молотом и наковальней. При этом давление на неё носит всё более возрастающий характер со стороны как со стороны России, так и со стороны Турции. Это касается всех сфер государственной и социальной жизнедеятельности: экономики, финансов, энергетики, недвижимости, транспортной инфраструктуры и информационного пространства.
Вероятность и возможные сценарии российско-грузинского конфликта
Предыстория русско-грузинского конфликта.
Отношения между Россией и Грузией на современном этапе в значительной степени сформировались на рубеже 80-90-х годов ХХ века, когда начался процесс разрушения СССР и отчетливо обозначились центробежные тенденции в союзных республиках. Выступления против советского общественного строя и коммунистической партийно-политической системы государственной власти происходили практически повсеместно, однако в Грузии они приняли совершенно открытый и чрезвычайно острый характер в виде массовых демонстраций неподчинения союзным институтам власти. Особенно следует отметить проявленное в то время единство всех социальных слоёв грузинского общества в негативном отношении к существующему государственному строю и стремлении к выходу из состава СССР. Центральная власть, неспособоная справиться с ею же инициированными процессами «гласности» и «демократии», реагировала на такие действия крайне болезненно и неумело. Какой-либо диалог между Москвой и национальными республиками отсутствовал, всё сводилось к пустым разговорам и запретительным мерам. Такое состояние дел объяснялось политическим непрофессионализмом высшего руководства СССР, оказавшимся неспособным к модернизации существующей общественно-государственной системы в соответствии с требованиями времени и переводу страны на динамичный путь развития с сохранением основ существующего строя. Отсутствие политической воли и базовых знаний в области политики и социальных наук предопределили полную дезинтеграцию советского общества в начале 90-х годов.
Грузия в условиях нараставшего хаоса со своими открытыми требованиями независимости вызывала особое раздражение режима Горбачёва, что вылилось в открытое подавление антиправительственной демонстрации в Тбилиси 9 апреля 1989 года с массовыми жертвами и введением комендантского часа.
В дальнейшем противостояние правительства Горбачёва с грузинским обществом только нарастало, перекинувшись на два региона в составе Грузии, обладавших отдельным правовым статусом автономии в её составе – Абхазии и Южной Осетии. Не подлежит сомнению, что конфликт между населением этих регионов с грузинским населением носит искусственный характер и был целенаправленно развязан режимом Горбачёва для дестабилизации ситуации в республике накануне разрушения СССР. Внутренних противоречий для роста напряженности и, тем более, для начала боевых действий, в этих автономиях не было.
Положение усугубилось внутренним политическим кризисом в виде противостояния различных партий и движений, оказавшихся неспособными достигнуть компромисса в вопросах перераспределения власти и постсоветского пути развития Грузии. При этом здравомыслящая часть грузинской научно-культурной интеллигенции, призывавшей к острожным шагам в условиях нараставшей дезинтеграции и разработке взвешенной программы строительства нового государства, была оттеснена с авансцены политической жизни. Процессы стали определяться партиями и движениями, состав и руководство которых не имели ни политического опыта, ни фундаментальных правово-политических знаний, ни гражданской ответственности. Это привело к полной дезориентации грузинского общества и резкому подрыву внутренней стабильности.
В итоге, к моменту разрушения СССР в августе 1991-го Грузия подошла в состоянии, близком к социальному взрыву. Что и случилось в виде государственного переворота в декабре 1991 – январе 1992 года. В условиях полного краха десятилетиями складывавшихся социально-экономических связей, этот переворот стал финальным аккордом крушения социальной структуры Грузии, ввергшим её в полный хаос.
Обстановка в Грузии в начале 90-х годов прямо определялась характерными особенностями переходного периода при смене общественной формации. Фактически была разрушена система общественного воспроизводства и единого самоуправления. Многие необходимые атрибуты государственной системы носили либо формальный характер (органы центральной и региональной власти, правовая система), либо отсутствовали вообще. Итогом этого стал разгул криминала, разрушение основ экономики и социального обеспечения, обвал курса национальной валюты и катастрофическое падение уровня жизни населения. Это дополнялось неопределённым правовым статусом нового режима во главе с Шеварднадзе, захватившего власть путём государственного переворота и изгнавшего первого законно избранного президента Грузии Гамсахурдиа.
В таких условиях первоочередной задачей новой власти должно было стать решение неотложных социально-экономических проблем и строительство нового независимого государства с использованием опыта и поддержки западных партнёров. Требовалось сохранять максимальную осторожность в отношениях с Россией, в политической элите которой к этому времени уже сложилось крайне негативное восприятие процессов в Грузии и готовность реагировать на них самым жестким образом. При этом её поддержка абхазской и осетинской автономий носила совершенно открытый характер, включая и военную составляющую.
Однако, правительство Шеварднадзе не пошло по пути диалога с автономиями, не использовало все имеющиеся в его распоряжении политические ресурсы для сохранения стабильности внутри Грузии. Это привело к началу боевых действий в Абхазии в августе 1992 года, которые сразу же приняли форму противоборства между вооруженными подразделениями Национальной гвардии Грузии и военными наемниками с Северного Кавказа и территории всего бывшего СССР. Эти ресурсы сразу же были взяты под контроль пришедшим к власти режимом Ельцина и управлялись им вплоть до окончания войны в сентябре 1992 года. Итогом этого локального конфликта стала гибель десятков тысяч мирных граждан, изгнание из Абхазии более трехсот тысяч этнических грузин и фактический выход региона из-под юрисдикции грузинского государства.
Аналогичные процессы протекали и в Южной Осетии, хоть и с меньшим размахом. Важнейшей особенностью конфликта в Южной Осетии было сохранение на территории автономии примерно 50 тысячного грузинского населения вплоть до войны августа 2008 года.
Таким образом, после крушения СССР, Грузия понесла крупнейшие демографические, социально-экономические и территориальные потери среди всех бывших союзных республик, что определило исключительно тяжелый путь формирования новой государственности в последующий период. Эти потери будут оказывать влияние на историю Грузии всё XXI столетие. Наиболее тяжелым обстоятельством являлось не просто отсутствие сбалансированных отношений с Россией, но фактически косвенная военная конфронтация с ней во время войны в Абхазии в 1992-1993 году. Учитывая влияние России на Кавказе в целом, перспективы урегулирования в отделившихся де-факто автономиях прямо зависели от её позиции. На фоне негативного отношения российской политической элиты и итогов боевых действий 1992-1993 годов, позиция России в отношении была соответствующей, что привело к замораживанию абхазского и осетинского конфликтов на неопределённое время.
В то же время, в грузинской политической элите отсутствовало осознание масштабов национальной катастрофы и потеря бывших автономий рассматривалась как временный и обратимый фактор. Это в значительной степени обусловило недостаточное внимание и оперативность тогдашнего руководства Грузии к решению возникшей проблемы, в т.ч. и с задействованием усилий международного сообщества. В результате было потеряно целое десятилетие, в течение которого выросло новое поколение, воспринимающее сложившееся статус-кво как изначально данную реальность.
Смена политической власти в Грузии в ноябре 2003 года привела к значительным изменениям внутренней и внешней политики страны, но в отношениях с Россией только усугубила ситуацию. Новое правительство сразу же провозгласило прозападный курс и пошло на путь дальнейшей конфронтации с Россией. Понимания того, что прозападный курс не исключает взвешенных отношений с северным соседом, по-прежнему не было. К этому добавились личные авторитарные черты нового руководства Грузии, что привело к формированию ещё более жёсткого режима личной власти и фактически исключило разработку альтернативных планов внутренней и внешней политики, а также свободное обсуждение путей дальнейшего развития страны.
Курс на восстановление территориальной целостности Грузии был провозглашён одним из стратегических приоритетов новой власти. Однако, этот курс проводился не с учётом позиции России, а прямо вопреки ему. Имела место явная недооценка военных ресурсов России и настроений её военно-политической элиты.
Всё это происходило на фоне всё более растущего военно-экономического потенциала России и начала активной внешней политики по возвращению традиционных сфер влияния как на территории бывшего СССР, так и в глобальном масштабе. Наличие такого могущественного соседа, с которым в постсоветскую эпоху сложились крайне напряжённые отношения, однозначно требовало от руководства Грузии максимальной осторожности как в политической риторике, так и в практических шагах. Поддержка западных партнёров должна была быть использована с учётом их интересов, а не для безрассудных шагов, могущих привести к масштабному военно-политическому кризису.
Такая необдуманная внешняя политика прямо подталкивала ситуацию к ещё большей конфронтации, которая в свою очередь, обязательно была бы использована Россией для дальнейшего продвижения своих стратегических интересов на Кавказе. Именно это и случилось в августе 2008 года, когда разразившийся военный конфликт в Южной Осетии с самого же начала вышел за рамки противостояния с властями автономии и перерос в боевые действия с российской армией.
Итоги августовской войны ещё более усугубили геополитическую катастрофу Грузии начала 90-х годов ХХ века. После прекращения боевых действий Россия официально признала независимость отколовшихся от Грузии автономий как самостоятельных государств и стала выстраивать с ними отношения уже полностью игнорируя позицию Грузии. За короткий срок в обеих автономиях были созданы мощные военные базы, благодаря которым Россия может управлять процессами не только на Кавказе, но и распространять своё влияние на Ближний Восток и Средиземноморье. В результате нарушения территориальной целостности, значительно был заторможен процесс членства Грузии в НАТО. Новое военно-политическое поражение оказало крайне негативное влияние на общественные настроения в Грузии, что отрицательно сказалось на её внутренней стабильности.
Вялотекущий конфликт в бывших автономиях на территории Грузии принял характер постоянной экзистенциальной угрозы, способной в любой момент разразиться новой, ещё более масштабной войной с ещё более тяжёлыми последствиями. Это постоянное балансирование на грани новой войны является неотъемлемой частью геополитической реальности на Кавказе после августа 2008 года. Опасность сложившегося положения ещё более усугубляется непредсказуемостью причин нового конфликта, которые могут возникнуть вообще за пределами Кавказа, а Россией интерпретированы как повод к возобновлению боевых действий.
Возможные сценарии конфликта
В настоящее время Россия не заинтересована в росте военно-политической напряжённости на Кавказе и будет всячески избегать военной эскалации в силу,
- приоритета долгосрочной стратегии «мягкой силы» по восстановлению своего влияния на постсоветском пространстве;
- стремления избежать нестабильности на своих южных границах;
Вместе с тем, геополитические позиции России на Кавказе, в Черноморском и Каспийском регионах достаточно упрочились вследствие:
- завоевания прочных позиций в регионе после пятидневной войны в августе 2008 года.
- прочных партнёрских отношений с Турцией;
- союзных отношений с Арменией и Азербайджаном;
- возвращения Крыма;
- признания независимости Абхазии и Южной Осетии.
Всё это делает для руководства России излишним проведение открытой силовой политики как в отношении Грузии, так и всего Кавказа в целом.
Тем не менее, в предстоящее десятилетие вероятность нового военного конфликта между Россией и Грузией следует считать достаточно высокой. Следует исходить из того, что Россия рассматривает Кавказ не только как зону своих непреходящих жизненных интересов, но и как одно из наиболее уязвимых направлений. Эта оценка роли и места региона в геостратегическом раскладе сил ещё более усиливается на фоне хода и итогов гражданской войны в Чечне, которая не только поставила под вопрос позиции России на Кавказе, но и прямо угрожала цепной реакцией её распада. Ради сохранения и упрочения своих позиций на Кавказе Россия готова пойти на самые решительные меры, вплоть до прямого военного противостояния с НАТО. Это объясняется восприятием Кавказа в сознании российской политической элиты как последнего рубежа обороны, а по сути – как прифронтового региона. Исходя из военной доктрины России, предусматривающей использование ядерного оружия, а также бескомпромиссности русского менталитета, готового в условиях войны на самые крайние меры, необходимо чётко осознавать, что любое военное столкновение России и НАТО на Кавказе, как в буферной зоне, может стать отправной точкой для полномасштабного глобального конфликта с применением ядерных средств.
Высокая вероятность возобновления военного конфликта между Грузией и Россией определяется целым комплексом объективных и субъективных факторов, которые будут сохранять свою силу в обозримой перспективе.
Объективные факторы:
- Перманентное геополитическое противостояние на Кавказе глобальных игроков;
- Западная внешнеполитическая ориентация Грузии с конкретно выраженной целью членства в НАТО[30];
- отсутствие дипломатических отношений между Россией и Грузией;
- Однозначное дистанцирование Грузии от геополитических приоритетов России в регионе[31];
- Замороженный и неопределённый международный статус бывших автономий: Абхазии и Южной Осетии;
- Незавершенность мирного урегулирования августовской войны 2008 года в рамках международного права.
Субъективные факторы:
- Готовность российской политической элиты идти на самые решительные шаги в обеспечении своих интересов на Кавказе, включая военные действия;
- Внутриполитическая неустойчивость Грузии;
- Столкновение глобальных игроков в других регионах мира с проецированием резонанса на Кавказе
Таким образом, на Кавказе в целом и в Грузии, в частности, налицо исключительно неустойчивая перспектива развития военно-политической обстановки, обусловленная сильным влиянием как факторов риска, так и сдерживающих факторов. Длительное сохранение такой неопределённости таит в себе серьёзный потенциал дестабилизации.
Исходя из сложившейся патовой ситуации, прогнозирование возможных сценариев новой эскалации напряженности представляет собой чрезвычайную трудность. Однако, выявление даже общих направлений возможного развития процесса необходимо для разработки основного комплекса мер по предотвращению негативных тенденций. Вместе с тем, многостороннее осмысление возможных изменений даёт возможность быть готовым к различным вариантам развития ситуации и проведения превентивных мер по деэскалации.
Первый сценарий (как наиболее вероятный) – обострение обстановки на границах бывших автономий с дальнейшей вооружённой эскалацией. Учитывая военное присутствие России в обоих автономиях, будет практически невозможно избежать вовлечения российских войск в военный конфликт уже на начальном этапе кризиса, что немедленно перерастёт в новую полномасштабную войну. Отличие от войны августа 2008 года будет состоять в том, что для России уже не будет сдерживающих мотивов и боевые действия распространятся на всю территорию Грузии. Вмешательство международного сообщества не станет решающим фактором к прекращению военных действий, а любая попытка военной помощи Грузии со стороны НАТО (логистика, разведывательные данные, военные советники) будет немедленно расценена Россией как начало военного конфликта с Западом. При моделировании эскалации следует исходить из реальной перспективы военного столкновения между Россией и НАТО, которое выйдет за пределы Кавказа и перекинется, как минимум, на Европу, Средиземноморье и Северную Атлантику. Само по себе это уже будет означать глобальную конфронтацию, которая втянет в себя остальные регионы мира.
Второй сценарий – обострение отношений между Грузией и Россией. Этот сценарий имеет очень серьёзные предпосылки для быстрой и необратимой эскалации вследствие трех критических факторов:
- отсутствия дипломатических отношений между Грузией и Россией, что значительно замедляет и снижает уровень взаимодействия в чрезвычайных ситуациях. Фактор времени является критическим, но при данных обстоятельствах этот ресурс будет невозможно реализовать;
- тотальное расхождение внешнеполитических интересов и приоритетов, изначально исключающее какой-либо компромисс между сторонами как в мирной, так и в военной форме;
- неурегулированный в рамках международного права военный конфликт августа 2008 года.
Каждый из этих факторов, даже взятый в отдельности, является критическим и может привести к крайне опасному развитию событий как в региональном, так и в международном масштабе. Однако, следует исходить из высокой вероятности одновременной активации всех трёх факторов вследствие совокупности объективных и субъективных процессов в мировой политике.
Третий сценарий – обострение отношений между Грузией и её региональными соседями – Арменией и Азербайджаном. Конфронтация может развиться по территориальному вопросу и/или на основе межнационального конфликта в населенных этническими армянами и азербайджанцами внутренних анклавах Грузии. Учитывая присутствие российских войск на территории Армении, а также небольшие размеры кавказского региона в целом вероятность их вовлечения в военную эскалацию является высокой. В результате, конфликт может уже на начальном этапе принять многосторонний характер, а попытки НАТО оказать помощь Грузии приведут к последствиям, уже рассмотренным в первом сценарии.
Четвёртый сценарий - внутриполитический кризис в Грузии, с дестабилизацией общей обстановки в стране и распространением напряжённости на весь регион. Внутренний хаос в Грузии по образцу 90-х гг. неизбежно приведёт к распространению насилия в стране, нарушению устойчивости её государственных границ и перекидыванию напряжённости в бывшие автономии. Отсутствие твёрдого государственного контроля над процессами в обществе и разрушение правоохранительной системы откроют путь к появлению всевозможных полувоенных и военизированных формирований, управляемых криминальными и маргинальными элементами. Мотивация подобных формирований всегда ограничивается вопросами личного обогащения и местечкового влияния. При этом столкновение интересов между ними всегда принимает характер исключительно ожесточённого противоборства и готовности идти на любые преступления. В таких условиях, государственность Грузии, как правовой и политический институт окажется предельно ослабленной, а её внешнеполитические шаги, в отношении России (в том числе и провокационного характера) окажутся в руках случайных и безответственных людей.
Пятый сценарий – столкновение глобальных интересов России и НАТО на международной арене с проецированием противоборства на кавказский регион. Учитывая укрепившиеся позиции России в Сирии, дающие ей возможность закрепиться на Ближнем Востоке, любое нежелательное для неё развитие событий в этом регионе вызовет немедленную реакцию на Кавказе, как последней линии обороны, проходящей непосредственно у её южной границы
Следует учитывать, что в случае возобновления конфликта, он будет характеризоваться целым комплексом факторов, проистекающих из разрушительной мощи современного оружия, небольшого театра военных действий, высокой плотности населения и геополитического значения Грузии в региональном балансе сил. В силу этого, для нового конфликта будут характерны:
- скоротечность;
- массирование сил и средств на основных направлениях;
- исключительная ожесточённость противоборства и большие потери среди гражданского населения;
- полное военно-политическое доминирование и смена политического режима.
Можно однозначно констатировать, что в случае нового военного конфликта с Россией Грузия понесёт такие стратегические потери в населении, экономике и государственно-правовой сфере, которые поставят под вопрос её государственность и суверенитет.
Заключение
Процесс переформатирования евразийского геополитического пространства, начавшийся на рубеже 80-90-х годов ХХ века, продолжается до сегодняшнего дня. Можно однозначно констатировать, что начавшиеся в этот период тектонические геополитические сдвиги будут влиять на ход исторического процесса в течение всего предстоящего тысячелетия.
Размах, глубина и скорость международных процессов ещё более возрастают в условиях исключительных достижений научно-технического прогресса, в результате которого происходит фундаментальное изменение содержания, структуры и направлений транспортных и информационных потоков. Следствием этого становится небывалое в человеческой истории сближение наций и государств в мировом масштабе, взаимопроникновение культур и ареалов обитания. Глобальные демографические процессы ведут к перекройке демографической карты планеты и формированию новых общностей в традиционно недоступных для них ранее сферах обитания.
В этих условиях даже крупным державам трудно сохранить внутреннюю стабильность и самобытность, что будет их подталкивать к самым радикальным шагам в осуществлении своих национальных интересов.
Наиболее ярко выражено это во внешней политике России, которая четко направлена на восстановление её геополитической мощи. В этих условиях вопрос отношений с Россией носит для Грузии принципиальный характер и является важнейшим условием её будущего развития.
Противоречивость геополитической обстановки на Кавказе, многовекторность сложившегося баланса сил и общая напряженность, сложившаяся в регионе в постсоветский период на основе межнациональных военных конфликтов обуславливают высокую возможность их возобновления сразу по нескольким направлениям. При этом для Грузии является фактом военное столкновение с Россией в начале 90-х годов ХХ века и в августе 2008 года. Оба конфликта привели к исключительно тяжёлым последствиям для Грузии и потенциал новой эскалации сохраняется до сих пор. Такое развитие событий в случае вмешательства западных партнеров Грузии, будет чревато общей дестабилизацией не только в региональном , но и глобальном масштабе.
Таким образом, несмотря на высокую вероятность нового военного конфликта в предстоящее десятилетие, для мирного процесса нет альтернативы. Только в рамках мирного процесса можно избежать военной конфронтации и глобальной дестабилизации.
[1] Aris, Stephen, Orttung Robert, ed., Russia’s Relations with South Caucasus. Caucasus Analytical Digest, 22 March 2015, №109, pp. 2-14
[2] The Geostrategic Importance of the Black Sea Region: A Brief History https://www.csis.org/analysis/geostrategic-importance-black-sea-region-brief-history
[3] Gawdat Bahgat Pipeline Diplomacy: The Geopolitics of the Caspian Sea Region
Oxford University Press International Studies Perspectives Vol. 3, No. 3 (August 2002), pp. 310-327
Oxford University Press International Studies Perspectives Vol. 3, No. 3 (August 2002), pp. 310-327
[4] Asmus, Ronald. D., ed., Next Steps in Forging a Euroatlantic Strategy for the Wider Black Sea (Washington, D.C.: German Marshall Fund, 2006).
[5] Georgia and US sign framework deal on security cooperation https://www.agenda.ge/en/news/2019/3181
[7] Kornely Kakachia, Stepfan Meister, Benjamin Fricke. Geopolitics and Security: A New Strategy for South Caucasus. Georgian Institute of Politics , The Konrad-Adenauer-Stiftung (KAS), The German Council on Foreign Relations (DGAP), 2018 pp. 101-128
[8] Stephen Lendman Ukraine and Georgia Joining NATO Crosses an Unacceptable Red Line for Russia. Global Research, November 1, 2018 https://www.globalresearch.ca/ukraine-georgia-joining-nato-crosses-unacceptable-red-line-russia/5658663?utm_campaign=magnet&utm_source=article_page&utm_medium=related_articles
[9] Olga Oliker , Thomas S. Szayna Faultlines of Conflict in Central Asia and the South Caucasus: Implications for U.S. Army. RAND Corporation, 1993. p.152
[10] Ilgam Abbasov, Hulya Delihuseyinoglu, Mariam Pipia, Sergey Rumyansev, Emil Sanamyan. Ethnic Groups and Conflicts in the South Caucasus and Turkey The Caucasus Edition - Journal of Conflict Transformation, 2016, pp.8-13
[11] Alexandra Kuimova, Siemon T. Wezeman Georgia and Black Sea Security SIPRI Background Paper December 2018, pp. 2-7
[12] Colin P. Clarke Jihadist Violence in the Caucasus: Russia Between Counterterrorism and Counterinsurgency. RAND Corporation, 2017. pp. 3-9
[13] Game changer: Russian sub-launched cruise missiles bring strategic effect. Jane's Information Group, 2017 https://www.janes.com/images/assets/147/70147/Game_changer_Russian_sub-launched_cruise_missiles_bring_strategic_effect_edit.pdf
[14] Russia’s New Avangard Hypersonic Missile System To Enter Service By 2019
We Now Know How Russia's New Avangard Hypersonic Boost-Glide Weapon Will Launch
[15] Russian VKS to receive its first Su-57 in late 2019 https://www.janes.com/article/92514/russian-vks-to-receive-its-first-su-57-in-late-2019
[16] Russian Navy Will Soon Deploy 32 "Poseidon" Nuclear Drones Across 4 Submarines https://nationalinterest.org/blog/buzz/russian-navy-will-soon-deploy-32-poseidon-nuclear-drones-across-4-submarines-41617
[19] 29B6 Konteyner Over The Horizon Radar (OTHR) https://www.globalsecurity.org/wmd/world/russia/konteyner.htm
[20] Russia's Nuclear-Powered ‘Skyfall’ Missile with Unlimited Range: A Doomsday Weapon? https://nationalinterest.org/blog/buzz/russias-nuclear-powered-%E2%80%98skyfall%E2%80%99-missile-unlimited-range-doomsday-weapon-74156
[22] The Nuclear Posture Review, New START, and the Russian Nuclear Buildup https://www.realcleardefense.com/articles/2017/06/05/the_npr_new_start_and_the_russian_nuclear_buildup__111520.html
[23] SSBN Borei Class Nuclear-Powered Submarines https://www.naval-technology.com/projects/borei-class/
[24] “I cannot forecast to you the action of Russia. It is a riddle wrapped in a mystery inside an enigma: but perhaps there is a key. That key is Russian national interest” https://ww2memories.wordpress.com/2011/09/24/churchills-ww2-speech-to-the-nation-october-1939/
[25] Mohamad Arafat, Luqman Mahmood Alnuaimu. The Turkish-Russian Relations in the Era of AKP. Afyon Kocatepe Üniversitesi, İİBF Dergisi ( C.XIII, S II, 2011 ), pp. 105-107
[26]Pavel K. Baev, Kemal Kirişci An ambiguous partnership: The serpentine trajectory of Turkish-Russian relations in the era of Erdoğan and Putin. The Center on the United States and Europe at Brookings - turkey project policy paper, Number 13. September 2017. pp. 2-7
[27] Hasan Selim Ozertem. Turkey and Russia: a Fragile Friendship. Turkish Policy Quarterly, Winter 2017, Volume 15, Number 4, pp. 122-125
[28] Abidin Oncel, Liudmila Liapina. The Effects of Turkish-Russian Political Relations on Bilateral Trade Balance:Cointegration and Casual Analysis, Theoretical and Applied Economics, Volume XXV (2018), No.1(614), Spring, pp. 73-94
[29] Turkey, Russia seek new ways to reach $100 in bilateral trade. Daily Sabah Published 09.04.2019
[30] Kakha Gogolashvili, Gogita Gvedashvili, EU-Georgia Relations Future Perspectives (Policy Paper), Georgian Center for Security and Development, Tbilisi, 2017 pp. 22-30
[31] Macfarlane, Neil. S. Two years of the Dream: Georgian Foreign Policy During the Transition, Chatham House, The Royal Institute of International Affairs, Russia and Eurasia Program, May 2015, pp. 4-5
